Дятьковский историко-краеведческий музей

Дятьковская Хатынь.

Автор рассказа Н. Бобылев, опубликован в книге  "И только память говорит" а 1999 году.

Минуло полвека со дня Победы нашего народа в Великой Оте­чественной войне(*рассказ был опубликован в 1999 году.). Время стремительно летит вперёд, но не даёт по­коя память о прошлом...

Манешино, Манешнно... Уж сколько раз, собирая материалы о  любохонских партизанах, я слышу название этого селения. Как-то раз разговорился с жительницей улицы Фокинской Александ­рой Каблуковой, спросил у неё, нет ли какой связи в названии селе­ния Манешино с фамилией хорошо мне знакомого бывшего парти­зана Тимофея Егоровича Манешина, чья фотография хранится в школьном музее Боевой славы?

   - Ну, как же! В Манешино проживали до войны семьи двух родов - или Манешины, или Самохины. И твой знакомый оттуда родом.

За помощь жителей партизанам большинство деревень вокруг Любохны фашисты сожгли. В пепелища превратились Слободище, Денисовка, Васильевка, Семёновка, Липово, Ляды, Першино, Крочки, Дорошево, Домашово, Годуновка, Можедь, Озерки, Соколово и др.

  - Многие жители Любохны и сожжённых деревень оказались в лесу под Манешино, - продолжила свой рассказ Александра. - Я была ещё подростком, но хорошо помню, как 8 июня 1942 года на опушке леса недалеко от деревни каратели застрелили жену и четы­рёх малолетних детей Тимофея Егоровича. Он в это время нахо­дился в отряде. Мы случайно натолкнулись на их разбросанные тела и снесли в одно место. Через некоторое время огонь поглотил и партизанскую деревню Манешино...

Пройдут годы. Окончится война. У бывшего партизана Т. Е. Манешина будет новая жена и ещё трое детей. Но порою, особенно в светлый День Победы, горькие воспоминания охватят старого воина, поставит на стол бутылку с водкой, выпьет стакан горькой, обхватит голову руками и заплачет: “Детки мои милые! Как вы умирали? Почему я не оказался рядом с вами?..”

В очередной раз перелистываю воспоминания одного из ко­мандиров Любохонского партизанского отряда, А. М. Простякова, где он пишет: “В деревне Манешино в колхозной бане было сожжено более 20 мужчин, ушедших из Дятькова и других населён­ных пунктов вслед за партизанами”.

И вот я сижу в просторном доме моей старой знакомой по де­путатской работе в Любохонском Совете Зинаиды Петровны Креулян. Спрашиваю, известно ли ей что-либо о случае, названном Алексеем Максимовичем в своих воспоминаниях?

- Ну, как же не знать! - следует её ответ. - Это было вечером с 8 на 9 июня 1942 года. В это время с отцом мы находились в Мане­шино, собирались у знакомого столяра забрать изготовленные для окон рамы. В тот день после боя в Любохне партизаны ускользну­ли от карателей в урочище Манешино. Места здесь топкие, лес гус­той. По этой причине фашисты долго сюда не пробирались. Озве­релые каратели в отместку сожгли в бане 18 мужчин, среди кото­рых был 13-летний мальчуган М. Юдин из Любохны. Четверо любохонских попали в это пекло. Это И. А. Глушонков (68 лет), С. И. Головачёв (64 года), Н. С. Юдин (53 года) и его 13-летний сын.

       - Так за что же казнили людей?

      - Не знаю. Надо родственников разыскать и их поспрашивать.

Разве можно забыть трагедию в Манешино спустя десятиле­тия? Очевидно, нет. Вот что пишет из Удмуртии очевидец этой тра­гедии, бывшая жительница Любохны Л. Дарковская: “Из леса фа­шистские изверги привели двух мужчин, дали им лопаты и застави­ли рыть яму. Их били прикладами, а потом поставили у края моги­лы и расстреляли. С другой стороны леса немцы привели двенад­цать мужчин с подростком (по другим данным -18. Прим. автора), загнали в баню, облили керосином и подожгли. До сих пор помню страшные крики мучеников. Мы ждали своей участи. Немцы от­крыли дверь нового амбара и загнали нас туда. Переводчик объяс­нил, что если хоть один немецкий солдат пострадает, нас ждёт смерть. Три дня и три ночи мы провели в амбаре. Все вели себя мужественно и спокойно. На четвёртый день нам разрешили уйти. Дома были разграблены, затем немцы сожгли всю деревню. Мы решили возвращаться в Любохну. Посёлок был тоже разгромлен, многие дома сгорели. Нас ожидали ещё долгие дни под игом озве­релого врага. Но это уже другая история”.

- Так в чём же вина сожжённых? - Мои поиски продолжались.

Телефонным звонком растревожил я внучку И. А. Глушонкова, заведующую магазином “Литейщик”, - Альбину Иванов­ну Сидорову. Она рассказала мне, что у дедушки было плохое зрение, и в тот злополучный день он случайно оказался на окра­ине леса за Слободищем. В повозке у него каратели нашли ка­кие-то партизанские вещи, что и привело к трагедии.

Дальнейший поиск привёл меня на Брянскую улицу - к Марии Стефановне Варфоломеевой, 1913 года рождения. Из-за болезни она с трудом передвигалась по комнате, но хорошо помнила события тех далёких дней. Стефан Иванович Головачёв - её родной отец - попал в руки карателей при облаве в лесу. Сожгли его за то, что его сын Павел был партизаном. Во время зверской расправы над от­цом Мария Стефановна с малышкой-дочкой на руках и с другими женщинами находилась, ожидая расправы, в одном из домов де­ревни. Но беда миновала.

Внучка Н. С. Юдина, с которой мне пришлось разговаривать, не знала причину казни дедушки и малолетнего дяди. Но хорошо помнит воспоминания ныне покойной матери, которая рассказала, что когда загорелась баня, мальчугана вытолкнули через крошеч­ное оконце наружу, приказав ему убегать. Но фашисты с полицая­ми догнали его и вновь втолкнули в объятое уже пламенем окошко. Ещё долго из огня слышался звонкий голос мальчика...

С 1967 года в архиве школьного музея хранится письмо Нико­лая Никитовича Юдина, который во время разыгравшейся траге­дии в Манешино находился неподалёку от бани, где в огне отец и брат отсчитывали последние минуты своей жизни. Ненависть к вра­гу переполняла сердце подростка, в неполные пятнадцать лет ушёл мстить врагу за отца и брата. Он стал сыном полка 2-й Гвардей­ской Перекопской дивизии. Скоро на груди 16-летнего паренька за­сверкали медали “За отвагу”, “За взятие Берлина”, “За победу над Германии!”. С болью в сердце он вспоминает чёрный день траге­дии в Манешино.

К сожалению, имена других сожжённых нам не известны. Прой­дёт четверть века с того страшного дня, и внук С. И. Головачёва, Лев Сергеевич Фомичёв, при поддержке директора Любохонского чугунолитейного завода В. Н. Васильева и Дятъковского военко­мата, с помощью рабочих паросилового цеха изготовит и устано­вит памятник погибшим землякам на поляне, где когда-то была красивая деревня, которую фашисты стёрли с лица земли. А ещё через несколько лет установят рядом второй памятник с именами ещё 14 погибших земляков...

Прежде чем взяться за перо и попытаться донести до читате­лей газеты скорбные строки одного из эпизодов Отечественной вой­ны, я загорелся желанием побывать в том месте, где 54 года назад разыгралась эта трагедия. Любезно согласился доставить меня туда на лошади Геннадий Яковлевич Мартынов.

Светило яркое февральское солнце. На небе - ни облачка. Мы по стерне, немного прикрытой снегом, оставляя в стороне Слободище и Денисовку, устремились к цели. Преодолев поле, въезжаем на узкую лесную дорогу с глубокой колеёй, наши розвальни то и дело бросает из стороны в сторону, часто приходится соскакивать с саней и по колено в снегу двигаться пешком. Всего один километр трудного пути.

И вот лес расступился перед нами. Впереди на пригорке, под приземистой сосной, в сверкающих лучах солнца увидели мы два стоящих рядом памятника. Немного постояв, мой спутник восклик­нул: “Какая красотища! Жить бы и жить в этом краю!” Сняв голов­ные уборы, мы медленно подошли к памятникам и остановились перед ними в скорбном молчании.

Манешино - русская лесная деревенька...

Хатынь - белорусская лесная деревенька...

И вспомнилось выбитое на мраморных плитах обращение вставших из пепла хатынцев к тебе, ко мне, к нам 1 живущим: “Люди добрые, помните: любили мы жизнь и Родину нашу, и вас, дорогие. Мы сгорели живыми в огне. Наша просьба к вам: пусть скорбь и печаль обернутся в мужество ваше и силу, чтобы смогли вы утвер­дить навечно мир и покой на земле. Чтобы отныне нигде и никогда в вихре пожаров жизнь не умирала!”

И наш ответ погибшим:

“Родные вы наши. Головы в скорби великой склонив, стоим перед вами. Вы не покорились фашистским убийцам в чёрные дни лихолетья. Вы приняли смерть, но пламя любви вашей к Родине нашей Советской вовек не погаснет. Память о вас в народе бес­смертна, как вечна земля и вечно яркое солнце над нею!”

Остановитесь на минуту люди! Склоните головы! Помолчите…

Мы покинули Манешино. Вдали, метрах в ста от памятников, возвышается ещё один в виде патрона со звездой наверху - символ того, что здесь в грозные годы войны базировался партизанский отряд под командованием Виктора Васильевича Шапкина. Здесь на помощь любохонским партизанам, уходящим от преследования врага, пришли бойцы отряда Георгия Ильича Орлова.

Фото с сайта "Поиск 32", разместил пользователь Dron